Воспоминания Козлова В.В.
// Опубликовано: 3.05.2015 // Просмотров: 1295
Я родился 23 декабря 1923 года в Запорожье в семье участника революции и гражданской войны. Была детская мечта — быть похожим на В. Чкалова. Потом она стала смыслом жизни. Всем сердцем, со всем пылом своей сильной, непреклонной воли я стремился к её осуществлению. В 1940 году по комсомольской путёвке начал учёбу в аэроклубе, после окончания которого был зачислен курсантом Качинской авиашколы в Крыму. С началом войны школа была переведена в Саратовскую область. После выпуска сержантом я попал в запасной истребительный авиаполк под Москву, где готовили лётчиков-ночников. Но обстановка под Москвой улучшилась, и меня перевели на Карельский фронт в 828-й штурмовой авиаполк 7-й Воздушной армии.
У меня дома, на родине нежным зелёным половодьем разливались сады, а здесь земля была скована 40-градусным морозом. С трёх сторон лежала безмолвная белая пустыня, лишь на западе между низкорослыми заиндевевшими елями поднимались дымки рыбацкого поселка, приютившего лётчиков. Это действительно был край земли. Я долго не мог привыкнуть: не успевал набрать высоту, а под крыльями — могучие студеные валы Ледовитого океана. Из школы пилотов меня выпустили лётчиком-истребителем, но здесь пришлось переучиваться на штурмовика. Бронированный Ил-2 оказался «тяжёлой» машиной, не чета лёгкому, маневренному «ястребку». Однако эта машина покорила меня с первого взгляда. В мощном двигателе — почти 2000 лошадиных сил, брал до 600 кг бомб, до 8 реактивных снарядов («эрэсов»), из передней кромки крыльев грозно выступали воронёные стволы 2-х пушек и 2-х пулемётов.
Солдат не выбирает, где воевать. Мне выпало сражаться с врагом на Севере. На фронте везде нелегко, а здесь, в тундре, было особенно трудно. Больше всего доставалось авиаторам, боевая работа которых прямо зависела от погоды. Большую роль в моей подготовке сыграл комэск. На первое боевое задание, когда вылетел в составе восьмёрки ведомым комэска, спикировал вслед за ним, прицельно положив бомбы на колонну вражеской техники, при втором заходе удачно выпустил «эрэсы», при третьем — ударил из пушек и пулемётов. В огненных вихрях, металлических громах раскалывались танки, крушились орудия и автомашины.
— Молодец! — широко улыбнулся комэск, когда приземлились. — Кажется мне, штурмовик — твоя стихия.
Наши Ил-2 наносили удары по вражеским коммуникациям и штабам, «обрабатывали» передний край. Опыт приходил постепенно. Этому способствовали хладнокровие, верный глаз и точный расчёт. Командир полка майор Краснолутский неоднократно ставил меня в пример, приказал начальнику штаба представить к награде — ордену Красного Знамени. Вскоре меня перевели в 3-ю эскадрилью, назначив командиром звена, а затем — заместителем комэска. Я водил на боевые задания четвёрки, потом — восьмёрки самолётов. Сокрушительными ударами мы — штурмовики прокладывали путь матушке-пехоте. Ни разу не дрогнула рука ведущего, когда на группу набрасывались «Мессеры», не сходил я с боевого курса, когда небо распарывали свинцовые трассы фашистских «эрликонов». Каждый вылет был подвигом.
Как известно, штурмовики атакуют на небольшой высоте. И по ним ведётся интенсивный огонь из всех видов оружия с земли, а сверху их подстерегают вражеские истребители. Редко когда мой самолёт возвращался на свои аэродромы без пробоин. Но штурмовик Ил-2 обладал огромной живучестью: весь израненный и покореженный, он всё же давал возможность пилоту дотянуть до дому. За время боёв я сменил ни одну боевую машину.
Штурмовой авиаполк ежедневно вёл напряжённую боевую работу. С энтузиазмом восприняли лётчики, весь личный состав полка весть о том, что их перебрасывают на Ленинградское направление. Мужество ленинградцев, стойко переносящих неслыханные лишения, вызывало восхищение каждого советского человека. И вот нам, лётчикам, надлежит помочь наземным войскам отбросить гитлеровцев подальше от города на Неве: полк нацелили на прорыв обороны по реке Свирь.
Командир полка майор Гончаров решил сперва послать самых опытных лётчиков. Им предстояло изучить подходы к переднему краю обороны фашистов, уточнить огневые точки. Но кто поведёт группу, ведь от него, прежде всего, будет зависеть успех! Майор склонился над картой. За два с половиной года фашисты, сжав город на Неве кольцом блокады, возвели мощные оборонительные укрепления, прикрыли их густой сетью противовоздушных огневых средств. Командир полка предложил ведущим назначить меня.
Я воевал на машине под номером «30″. Однако и она неоднократно попадала в переплёты. Каждый боевой вылет имел свои особенности, ведь приходилось каждый раз выполнять различные задачи: обрабатывать передний край обороны противника, уничтожать вражеские штабы, наносить удары по аэродромам, танковым колоннам, железнодорожным узлам и артиллерийским позициям.
Было и такое: возвращаясь после выполнения задания, командир эскадрильи заметил, что под плоскостью моего самолёта висит бомба, зацепившаяся предохранительным тросиком за балку «эреса». Он тут же передал об этом мне по радио. Что только не пришлось проделать, пытаясь избавиться от смертельного груза. Я набирал высоту, выполнял глубокие виражи. Но ничего не помогало. А садиться с бомбой нельзя, она могла сорваться при посадке и разнести самолёт на куски. Тогда комэск приказал оставить самолёт и выпрыгнуть над своей территорией. Но сделать этого тоже было нельзя, так как парашют воздушного стрелка старшины Дубогрызова оказался иссечённым осколками снаряда во время штурмовки…
В такой ситуации я принял решение сажать самолёт. Зашёл на свой аэродром последним и осторожно посадил самолёт на три точки прямо у посадочного знака. Но именно в этот момент от динамического удара бомба сорвалась, и её осколки догнали уходящий вперёд «Ил». Взрывная волна резко швырнула самолёт в сторону. Я ударился лбом о приборную доску, а затем затылком — в бронещиток сзади. От нестерпимой боли даже потерял сознание. Когда через несколько секунд я открыл глаза, в кабине было полно гари от перебитых трубопроводов. Фонарь заклинило. Мне на помощь пришёл воздушный стрелок, который с трудом вытащил меня из кабины. К вечеру техники устранили повреждения, а наутро я снова поднялся в воздух, скрыв от начальства полученное ранение. 19 дней спустя за мужество и отвагу, проявленные при спасении самолёта, я был награждён орденом Красного Знамени.
Не могу забыть и другого боевого эпизода: 18 марта 1945 года два звена штурмовиков получили задание выявить и уничтожить батареи тяжёлых орудий, препятствующие продвижению наших войск в направлении Цоппота. Я был назначен заместителем командира группы. Штурмовики под прикрытием истребителей пересекли линию фронта и обнаружили замаскированные на опушке леса вражеские орудия. Однако через несколько минут наши самолёты были атакованы большой группой «Мессеров». Бой сложился для меня неудачно. Вражеский снаряд пробил бортовую броню, попал в кабину, разбил приборную доску и разорвался под ней. Несмотря на осколочные ранения, я продолжал атаковать врага.
Смотрю — справа в плоскости появилась почти полуметровая дыра. Противник буквально расстреливал наш самолёт. Была отбита треть хвостового оперения. Всё это происходило на небольшой высоте. В поисках спасения, я прижал самолёт к самой земле и нырнул в появившуюся внизу глубокую выемку. Пройдя по ней на высоте 2-3 метров, я был вынужден при выходе сделать крутую горку, чтобы не врезаться в каменный дом, стоящий, на холме. На моё несчастье, правее оказался телеграфный столб, который я срезал уже «покалеченной» правой плоскостью. Она не развалилась только чудом. Обломанный кусок столба со свистящими в воздухе проводами остался в плоскости, но самолёт тут же стало заваливать вправо.
Кровь от полученных ран заливала лицо, но у меня не было ни секунды, чтобы вытереть её. Прибавив до отказа газ, я двумя руками изо всех сил отжал ручку управления влево, одновременно выжимая левой ногой педаль руля поворота. Так на высоте 30-40 метров я и привёл израненный штурмовик на аэродром. Подъехавший к самолёту заместитель командира нашей дивизии Герой Советского Союза подполковник Краснолуцкий помог мне выбраться из кабины и, осмотрев изрешечённую машину, с укоризной в голосе сказал: «Что же ты, Козлов, взялся столбы возить? Дров у нас и так хватает…»
В последние месяцы войны каждый лётчик полка ежедневно совершал по 3-4 боевых вылета. Неумолимая фронтовая статистика свидетельствовала, что в среднем каждый лётчик-штурмовик погибал после 8-10 боевых вылетов. 6 мая 1945 года при форсировании Одера с немецкого аэродрома Крелов я повёл восьмёрку «Илов» на вражескую группировку, отказавшуюся сложить оружие. Это был мой последний боевой вылет. Всего за время войны я совершил 129 боевых вылетов.
За мужество и героизм, проявленные при выполнении заданий командования в Великой Отечественной войне мне было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№8213). Всего же 828-й Свирский ордена Суворова штурмовой авиационный полк, в котором мне довелось служить, дал Родине 10 Героев Советского Союза.
После войны я окончил Высшую школу штурманов в Краснодаре. В 1949 году был уволен в запас. Заочно окончив инженерно-строительный институт, работал бригадиром, старшим мастером, начальником цеха кирпичного завода, главным инженером завода железобетонных изделий. Вскоре меня пригласили на работу начальником конструкторско-технологического отдела домостроительного комбината, затем стал главным инженером центрального конструкторского научно-исследовательского бюро треста «Оргтехстрой». Одновременно по совместительству стал вести преподавательскую работу на инженерно-строительном факультете Краснодарского политехнического института. В 1967 году меня пригласили на постоянную работу в институт на должность доцента кафедры технологии и организации строительства. Потом работал на кафедре охраны труда.
Много лет я возглавлял Совет ветеранов войны и труда института, вёл большую военно-патриотическую работу. Вот уже более 20 лет я возглавляю Совет ветеранов 828 штурмового авиаполка, который признан одним из самых активных в стране по участию и подготовке молодёжи к службе в Армии. Являюсь членом Пленума краевого комитета ДОСААФ. В настоящее время я возглавляю Краснодарскую краевую ассоциацию Героев Советского Союза, Героев Российской Федерации и полных кавалеров орденов Славы.
Владимир Васильевич Козлов скончался 8 января 2014 года после тяжелой и продолжительной болезни.
Источник информации: http://www.airaces.ru/ljotchiki-shturmovojj-aviacii/kozlov-vladimir-vasilevich.htm
Метки: 828 ШАП, воспоминания