Photo of the day
Из книги «В гремящем небе войны» о командире 828-го ШАП Н.Ф. Гончарове
// Опубликовано: 3.05.2015 // Просмотров: 1678
Весной 1944 года к нам был прислан новый командир полка – Николай Фёдорович Гончаров. Его появление сопроводилось небольшим курьёзом. Который долго весело вспоминался лётчиками. По каким-то делам группа лётчиков и техников полка находилась на железнодорожной станции, вблизи которой располагался наш аэродром. Ожидали пассажирский поезд, и встречающие расположились на коротком низком перроне. Интересно было встречать новых людей, быть может, услышать последние новости с «Большой земли». Поезд пришёл, несколько пассажиров спрыгнули с подножек. Из последнего вагона вышел военный лётчик с погонами майора, опираясь на палку и хромая, направился к тому месту, где стояли люди. Вид у майора был не то чтобы затрапезный, но и парадным не назовёшь. Лётная куртка не первого срока носки, погоны помятые. Шапка с потемневшим «крабом» щёгольской тоже не была. Кирзовые сапоги – начищены, но так стоптаны, что чистота только подчёркивала, что послужили они хозяину немало.
Майор подошёл к группе авиаторов и мягким хрипловатым голосом спросил:
— Далеко ли тут до аэродрома?
— Вам по какой же надобности туда, разрешите поинтересоваться? – с ехидцей откликнулся наш завзятый балагур лётчик Гриша Рябушко.
— Для прохождения дальнейшей службы, лейтенант,- с улыбкой ответил майор.- Вы, как я вижу, оттуда и, наверное, транспорт имеете. Может, подвезёте?
— Вообще-то можно, в кузове места хватит. Однако хотелось бы знать, в какой должности имеете намерение служить в дальнейшем?
— Да подобрали такую, что не пыльна, а денежна.
— Вы, кажется, шутник, майор?
— Люблю шутку и весёлых людей.
Майора в всё же посадили в кабину грузовика, остальные забрались в кузов.
Грузовик петлял по каменистой дороге, надрывно гудя мотором. Показались землянки, аэродром ещё не был виден. Рябушко постучал в кабину и, когда машина остановилась, сказал чуть иронически:
— Здесь придётся вам слезть, товарищ майор, дальше, пока вы не вступили в должность. Вот тут наш БАО и другие службы, там вы определитесь.
— И на том спасибо, до свидания,- весело ответил майор и захромал к землянкам.
Вечером Гриша так «художественно» представлял нам встреченного майора. Что мы от души смеялись.
А наутро неожиданно была дана команда к общему построению. Построились. Ждём. Видим группу людей, идущих к нам, с ними и тот давешний майор. Часть осталась в сторонке, а к строю вышли двое – начальник штаба дивизии и наш Краснолуцкий. Начальник штаба объявил новость: наш Батя, ставший теперь подполковником, уходит заместителем командира нашей авиадивизии. Кто его заменит? Начальник штаба подозвал хромого майора и сказал:
— Вот ваш новый командир полка, майор Николай Фёдорович Гончаров.
Те, кто встретил майора на станции, были ошарашены. А больше всех – Гриша Рябушко. Он втянул голову в плечи, боялся, что майор его заметит. Но тот не подал и вида, что с некоторыми из подчинённых он уже встречался. Сказал обычные слова, которые положено говорить в таких случаях, и строй распустили.
Так мы получили нового командира. Николаю Фёдоровичу Гончарову было в ту пору 36 лет.
Н.Ф Гончаров в 1933 году окончил Сталинградскую школу военных лётчиков и был оставлен там инструктором. В 1938 году его перевели под Москву в академический полк, где он учил летать общевойсковых командиров. Начало войны встретил в том же полку, который был придан району ПВО Москвы. Охранял небо столицы, дрался на её ближайших подступах. Потом с истребителя пересел на бомбардировщик Пе-2 (как раз в то время, когда формировался наш полк).
В день первой годовщины войны с назначением на должность командира авиаэскадрильи истребителей (на американских машинах) был в бою ранен, попал в госпиталь, а потом в институт авиамедицины – с переломом ног. Ранением головы и повреждением позвоночника. Целый год провёл в стенах института. Строгая медицинская комиссия вынесла решение – демобилизовать. Николай Фёдорович взмолился: «Как же демобилизовать, когда все воюют?» Комиссия «смилостивилась» — ограничилась переводом его в тыловые части и летать, конечно же запретила.
В запасном авиаполку собралось много авиаторов – лётчиков, штурманов, воздушных стрелков-радистов. Среди них оказался и Гончаров. Но другие ждали, что вот-вот приедут из фронтовых частей за пополнением и их возьмут, а Гончарова обуревали грустные думы о дальнейшей своей судьбе.
Среди лётчиков и техников прошёл слух, что приехал командир формирующего штурмового полка и отбирает лётчиков и авиаспециалистов. Какова же была радость и боль Гончарова, когда в этом командире он узнал Семёна Романовича Каськова, которого он когда-то учил летать. Семён Романович в своё время окончил артиллерийское училище, командовал огневым взводом, потом решил переквалифицироваться в авиаторы. Учился в Сталинградской школе военных лётчиков, где Гончаров служил инструктором. Он-то и обучал Каськова лётному искусству, дал артиллеристу путёвку в небо.
Старые знакомые встретились сердечно, побеседовали по душам. Гончаров рассказал о своём горе, ничего не утаив, и попросил Каськова взять его к себе, заверив, что не подведёт. Каськов на страх и риск взял Гончарова в полк своим заместителем.
По прибытии в полк у Гончарова словно открылось второе дыхание. Игнорируя категорическое запрещение врачей. Он начал летать, обучать пилотов истребителей и бомбардировщиков управлять штурмовиком Ил-2.
Не менее двухсот вылетов совершил Гончаров, прежде чем обратиться в медкомиссию о переосвидетельствовании. Дело прошлое, переосвидетельствование было не слишком объективным. Узаконили лётную профессию Гончарова не в институте авиамедицины. Где он лечился, а в центральном общевойсковом госпитале. Где у полкового врача служили однокашники.
Полк, где служил Гончаров, входил в нашу дивизию. И когда командира 828-го ШАП выдвинули на должности заместителя комдива, Николая Фёдоровича Гончарова назначили командиров нашего полка. К тому времени здоровье его значительно восстановилось. Он, правда, ещё продолжал пользоваться палочкой, но это было скорее по привычке, чем по необходимости.
В первых же полётах Гончарова мы увидели такой класс пилотирования и такую огневую подготовку, что каждый лётчик позавидовал. Своим лётным мастерством Николай Фёдорович сразу завоевал непререкаемый авторитет у всего полка.
В отличии от несколько суховатого и сдержанного Краснолуцкого Гончаров был более общительным. Краснолуцкий ценил художественную самодеятельность и поддерживал её, но сам участия в ней не принимал. Гончаров же сразу принял участие. Он писал стихи, особенно – читал их. Одно из первых его стихотворений, прочитанных им же на сцене, «Письмо к сестре», в своё время было опубликовано во фронтовой газете и произвело на всех нас глубокое впечатление.
Н.Ф. Гончаров вступил в должность командира полка как раз в то время, когда активизировались наши действия: стали интенсивней полёты, усложнились задачи, особенно по огневой подготовке. Чувствовалось, что полк готовится к новой серьёзной работе. На юге наши войска повсеместно громили фашистских захватчиков. Войска Первого Украинского фронта вышли на государственную границу. Была разгромлена группировка врага в Крыму, освобождён город неувядаемой славы – Севастополь. Наступательный дух витал над нами, было ясно, что не сегодня-завтра и мы перейдём от обороны к наступлению.
И вот – приказ! Летим всем полком. В полёте запрещено пользоваться рацией, кроме случаев, не терпящих отлагательства. Направление – за ведущим. Ну, и детали полёта – высота, скорость, интервал. Лётчикам приказано забрать в кабины воздушных стрелков и механиков. Значит, работа на новом месте начнётся сразу.
…Взлетел ведущий, за ним одна за другой стартовали эскадрильи. Наша, третья, поднялась последней. Настроение было приподнятое, ощущался какой-то внутренний подъём, лёгкость, ясность мысли, быстрота и чёткость в движениях. Ведущим всей группы шёл Н.Ф. Гончаров, лидером у нас – скоростной пикирующий бомбардировщик Пе-2.
Легли на курс . А курс показывает, что наш маршрут проложен на юг…
